Беларуска, вынужденная уехать: «Думала, мой протест – он же про мир, и вся страна наша за мир»

— Когда поняла, что меня отчислили, расплакалась. Университет для меня был второй жизнью, я очень люблю учиться, — признается собеседница.

Девушку отчислили с 4 курса истфака Гродненского университета им. Я.Купалы, где она была одной из самых активных студенток. После начала полномасштабного вторжения российских войск в Украину Ксения Каменко не смогла молчать и вышла в центр города с листом, на котором было написано «Нет войне».

«Чтобы «встать на путь исправления», мне советовали поучаствовать в каком-нибудь провластном мероприятии»

— В 2020 году я перешла на 2 курс. Во время протестов весь наш университет гудел, это было самой обсуждаемой темой. Студенты выходили с плакатами, собирались вместе пели песни, расклеивали наклейки «Купалавец», — вспоминает девушка. — Как-то в сентябре мы хотели попеть песни на нашем факультете, вышли в холл, а там уже сидели тихари.

И силовики, и администрация всячески препятствовали. На время наших встреч нам внезапно ставили кураторские часы, на которых мы обязаны быть.  

Были преподаватели, которые разгоняли нас в грубой форме, кто-то вызывал ОМОН. Особенно в те дни отличился проректор по идеологической и воспитательной работе Василий Сенько.

Полагаю, что все делалось с разрешения ректора Ирины Китурко. Она одна из немногих руководителей вузов, которых не заменили с тех пор. Во всяком случае в нашем университете студентов начали отчислять еще в 2020 году.

При этом были, конечно, и другие преподаватели, которые нас поддерживали. Они не выходили с нами на акции, но относились так, что все понимали: мы думаем одинаково.

Постепенно почти со всеми нелояльными сотрудниками в Гродненском университете, как и в остальных вузах, прекратили контракты. Одним из самых громких увольнений было непродление контракта с профессором Светланой Морозовой. Она доктор исторических наук, очень известный педагог.

Сама Ксения в 2020 году участвовала в акциях протеста в Минске и Гродно, а также в своем университете. В первые дни после выборов она помогала пострадавшим в больницах.

— К счастью, в 2020 году мне удалось избежать задержания, но, знаю, что попала в какие-то «черные» списки неблагонадежных студентов, — рассказывает собеседница «Салідарнасці». — Чтобы «встать на путь исправления», мне советовали поучаствовать в каком-нибудь провластном мероприятии, которых ранее я старалась избегать.

Но тогда мне предложили посетить встречу с делегатами ВНС, и я согласилась, потому что мне реально было интересно узнать, что это за люди.

Я была в шоке, честно говоря. Просто не ожидала, что людей, настолько невежественных и необразованных, с очень ограниченным кругозором, находящихся полностью под чьим-то влиянием, допустят выступать в аудиторию.

Когда взрослый человек с серьезным видом, глядя мне в лицо, утверждал, что те, кто выходил в 2020 году, хотели развалить страну, мне было смешно, конечно.

— Власти думают, что на таких встречах с молодежью у них здорово получается находить общий язык с аудиторий.

— На самом деле там были студенты, которые верили в то, что говорят, и поддерживали. И таких немало. В 2021 году, когда в стране появился «день народного единения», то есть фактически день нападения Советской армии на Гродно заставили считать праздником, наш университет организовывал автопробеги якобы по местам боевой славы, и в них тоже участвовали и студенты, и преподаватели по собственному желанию.

Мне, как человеку, изучающему историю, это было дико. В то же время пока я училась в университете, в программе на истфаке глобальных изменений не было.

А лекции по истории Речи Посполитой нам читали на беларуской мове. Это были очень интересные лекции, после которых ты действительно проникаешься и начинаешь гордиться тем, что причастен к этой стране и к тем событиям.

Вообще я обожала свою учебу, свою студенческую жизнь, во всех мероприятиях, не связанных с политикой и идеологией, всегда участвовала с удовольствием. Была на хорошем счету у руководства факультета.

Вероятно, за активность у меня были некоторые привилегии, например, когда перед референдумом 2022 года нас всех предупредили проголосовать досрочно, а я сказала, что пойду только в день голосования, это восприняли спокойно.

«Всех этих людей задержали возле участков за то, что они стояли небольшими группами»

Референдум в феврале 2022 года практически совпал с вторжением российских войск в Украину, которое буквально потрясло Ксению.

— Дело в том, что Украина не чужая для меня страна, — говорит беларуска. — В детстве я много времени проводила там с родными. До сих пор у меня в разных городах много друзей.

И я с первых дней войны получала информацию прямо от них. Первые жуткие видео прислали друзья из Харькова, это молодая семья с маленьким ребенком. Три дня я была просто в ступоре, очень сильно за них боялась и никак не могла поверить в происходящее.

В тот момент я была на больничном и иногда мне казалось, что это все неправда, просто я плохо себя чувствую, высокая температура.

Но с нашей территории продолжали лететь ракеты, я читала, как под разными постами украинцы писали нам, беларусам, что мы должны выходить, чтобы это прекратить.  

Я вышла, конечно, не потому, что все это читала. Я не могла не выйти. Мне было страшно после 2020 года, но я думала, что этот мой протест никак не связан с теми событиями, он же про мир, и вся страна наша за мир. Так наивно я рассуждала.

27 февраля утром я пошла на референдум. Тогда были еще ковидные ограничения, все должны были быть в масках, и сначала я на маске написала «Нет войне». Но получилось плохо видно.

Тогда я написала это же на листе А4 и нарисовала украинский флаг. Хотела нарисовать еще БЧБ, но решила не провоцировать лишний раз. После голосования пошла в центр города и достала листок.

Мимо меня прошел милицейский патруль, девушка и парень, прохожие смотрели на мой листок и махали рукой в знак поддержки. А через несколько минут патрули вернулись: «Пройдемте с нами». Видимо, они кому-то позвонили и получили указания.

Сказали, что я незаконно пикетирую, что должна была получить на это разрешение от облисполкома. А без разрешения, сказали, я могла «замышлять теракт».  

К нам стали подходить люди, которые пытались за меня заступаться, просили, отпустите девчонку, она же ничего не сделала. Тогда милиционер сказал мне: «Не вынуждайте меня применять силу» — и пригрозил всем, чтобы разошлись и не снимали видео.  

И я пошла с ними к машине. По дороге мне прочли краткую лекцию про «нацистов», «8 лет» и про то, как в 2020 году хотели развалить страну.

Я спросила у них: «Разве вы не хотите, чтобы Беларусь жила лучше?». Патрульные искренне удивились: «У нас и так все хорошо».

Меня привезли в Ленинский РОВД. Там уже сидели несколько человек, в том числе одна женщина лет 60-ти. Как оказалось, всех этих людей задержали возле участков за то, что они стояли небольшими группами.

В РОВД меня упрекнули в том, что из-за таких, как я, они вынуждены проводить время не с детьми дома, а на работе в выходной день.

После трех дней в СИЗО прошел суд, и мне за «незаконное пикетирование» дали 50 базовых штрафа. Но самым неприятным было то, что мне не дали связаться с родными, а я была в легкой одежде, поэтому передач для меня не было и теплые вещи собирали сокамерницы.

И еще мой телефон в первый же день попал в руки к губопикам. Поэтому в покое меня не оставили, сначала заставили написать, что я зарегистрировалась в плане «Перамога», позже заставили записать и видео с таким же текстом.

Выбора там нет, они так и говорят: «Если откажешься, потом будешь плакаться, что вас бьют». И все с оскорблениями, унижениями, издевками.

«В общежитии вывернули все, каждую книжку, каждую тетрадку — не знаю, что они искали, наверное, план по захвату власти»

ГУБОПиК действительно не собирался оставлять в покое Ксению, у которой в телефоне они нашли подписки на «экстремистские» каналы и чат-бот плана «Перамога».

— На следующий день после выхода из СИЗО я пришла в университет, — рассказывает собеседница. — Меня попросили объяснить пропуски: я отдала больничный и сказала, что еще два дня была под административным арестом. Прямо с первой пары меня вызвал декан: «Ксения, что произошло?». Говорю: «Война началась, и я вышла». И тут открывается дверь его кабинета и входят три амбала: «Мы за ней».

Я до сих пор не знаю, как они меня подкараулили. Во всяком случае, декан сделал удивленное лицо: «Подождите, кто вы?». Это был ГУБОПиК. Тогда они меня забрали и заставили записать видео.

Потом меня перевезли в СК и там снова были допросы, оскорбления, угрозы. Правда, в конце меня увел следователь, который будто бы пытался мне сочувствовать. Он, единственный, вел себя спокойно, не оскорблял, не осуждал. 

Сказал, что у меня статус свидетеля в деле по ст. 361-1 (Создание экстремистского формирования либо участие в нем — С.), и я могу идти домой.

Я вернулась в общежитие, вся комната была перевернута. Оказывается, там был обыск, о котором меня даже не предупредили. Но вывернули все, каждую книжку, каждую тетрадку — не знаю, что они искали, наверное, план по захвату власти.

После этого у меня начались панические атаки, я больше не могла оставаться в комнате одна, с ужасом выглядывала в окно, которое выходило на парковку, и шарахалась от каждой машины, которая не была обозначена как такси.

В университете меня вызвали на Совет профилактики, там снова прочли лекцию про «8 лет» и все остальное. Потом также, как и в милиции, спросили, зачем я вышла.

И я снова честно ответила: «Война началась, у меня там друзья, на них падают бомбы».

— А кем работают ваши друзья?

— Айтишник и врач.

— Так у них гражданские профессии, значит, их никто трогать не будет, — со знанием дела объяснили мне представители администрации университета.

Затем меня снова пытались обвинить в том, что «мы хотим развалить страну», что это я по призыву Светланы Тихановской шла к 14 часам. Но тут у них не вышло, так как я на участке была утром.

В целом, разговор был дурацким. Еще хуже было то, что я услышала, когда вышла, потому что дверь не была плотно закрыта.  

Тот же проректор по идеологии привел железный аргумент: «Думаете, если мы ей простим, она изменит свое мнение с учетом тех фотографий, которые нашли в ее соцсетях с 2020 года?».

Потом они стали голосовать: семь человек было против моего отчисления и восемь — за. Понятно, что я знаю всех — и тех, кто хотел меня отчислить, и тех, кто пытался меня поддержать.

Я не хотела верить в то, что меня отчислили, ходила в университет каждый день, ждала решения и все думала, что это какая-то ошибка.

А потом сами преподаватели предупредили, что лучше мне не появляться больше в университете, так как это может быть небезопасно. Я уехала. В личном деле потом увидела выговор, объявленный мне задним числом, за пропуск двух дней по неуважительной причине.

При этом я сама была когда-то членом факультетского Совета профилактики, там постоянно разбирали студентов, которые пропускали гораздо больше занятий. Их просто журили и отпускали, никого за пропуски никогда не отчисляли.

Вскоре после того, как КГБ пришел к родным Ксении, она покинула Беларусь. До сих пор девушка не знает, закрыто ли уголовное дело, по которому она проходила якобы свидетелем.  

— В Польше за первый год по программе Калиновского я выучила язык, потом поступила в Военною академию. Однако не смогла жить на стипендию, а совмещать с работой этот вуз проблематично. Поэтому я ушла из Академии и решила работать и пойти учиться заочно, — делится планами собеседница «Салідарнасці».

Недавно у нее обнаружили опухоль, которая, к счастью, оказалась доброкачественной. Поскольку опухоль увеличивается, в ближайшее время девушке предстоит операция. После необходимо будет провести ряд обследований.

— Если все пройдет успешно, потом я хотела бы сменить работу и подготовиться к поступлению в университет. Какое-то время я не смогу работать, — объясняет Ксения, почему она обратилась за помощью. Деньги нужны для обследования и оплаты аренды жилья.

Помочь беларуске можно здесь.