Его властолюбие, конфликтность, неприятие любых ограничителей в своей деятельности были питательной почвой для установления диктатуры, делали неизбежными конкретные шаги президента к узурпации власти.
Каким был последний бой перед полным захватом власти Лукашенко
«Салідарнасць» в рамках спецпроекта «Референдум» рассказывает, почему события вокруг всенародного голосования 1996 года в то время называли «государственным переворотом».
Зачем Лукашенко понадобился новый референдум, если он свои полномочия называл «царскими»?
В 1995-м молодой президент уже провернул референдум, по итогам которого в Беларуси вместо идеи национального возрождения стала утверждаться идеология «славянского единства». Но объемом своих полномочий в первые годы правления Лукашенко был вполне доволен и даже называл их «царскими».
Однако летом 1996 года глава Беларуси объявил о намерении провести референдум по вопросу изменений в Конституции, которые должны были отдать всю полноту власти в его руки.
Предлагалось невиданное по тем временам: президенту давались равные с парламентом законодательные полномочия, он мог назначать почти всех (начиная от судей и заканчивая парламентариями в Совете Республики), Лукашенко добавлялось два года власти без выборов – отсчет пятилетнего срока должен был начаться с момента изменения Конституции.
Почему же его больше не устраивали прежние «царские» полномочия?
Во-первых, каким бы ни был лояльным на тот момент Верховный Совет, но у парламента были полномочия объявить президенту импичмент. Из заявлений Лукашенко того периода можно сделать вывод, что он думал наперед и хотел обезопасить себя в будущем, когда его поддержка в народе будет уже не так высока.
Во-вторых, Лукашенко приводило в бешенство, что время от времени Конституционный суд и Верховный Совет указывали ему, что своими указами и решениями он нарушает законодательство – и отменяли их.
Почему противодействие со стороны Верховного Совета было логичным, но при этом вызвало удивление?
Сегодня может показаться, что Верховный Совет XIII созыва был оплотом демократов, но это далеко не так. Лукашенко удалось сделать так, что в новый парламент не был избран ни один представитель Белорусского народного фронта.
Большинство новых депутатов в целом разделяли ценности и политику Лукашенко. Крупнейшими фракциями стали аграрная, коммунистическая и пропрезидентская («Согласие»). Из около двухсот депутатов либеральная фракция «Гражданское действие», состоявшая в основном из представителей ОГП, насчитывала только 18 депутатов. Председателем парламента стал бывший председатель колхоза Семен Шарецкий.
Во время «горячей» весны 1996 года, когда на улицах Минска проходили многотысячные марши против сдачи суверенитета России, парламент стоял в стороне. Верховный Совет, состоявший в основном из номенклатуры, не мешал Лукашенко выстраивать авторитарную систему управления.
Только летом, когда стало известно о планах Лукашенко провести референдум по изменению Конституции, парламент «проснулся». Номенклатура почувствовала угрозу своему относительно независимому положению, осознала, что Лукашенко хочет уничтожить всю существовавшую политическую систему, упростить ее до состояния «вождь и народ».
После объявления референдума фракции аграриев, коммунистов, социал-демократов и либералов объединились и встали в оппозицию. А за рамками Верховного Совета коалиция была еще шире – в нее входил и БНФ.
Семен Шарецкий выступил с обращением к народу, где отмечалось: «Люди, будьте бдительны! В республике запахло фашизмом!».
Председатель Конституционного суда Валерий Тихиня, бывший секретарь ЦК КПБ заявил: «Насколько надо не уважать свой народ, чтобы такой юридический опус посметь внести на всенародное обсуждение… Если этот проект станет завтра Основным Законом нашей страны, мы будем иметь в центре Европы государство с тоталитарным режимом правления со всеми его атрибутами».
На референдум выносился ряд вопросов, инициированных как Лукашенко, так и Верховным Советом. Но ключевым был выбор между двумя вариантами новой Конституции: при первом в стране устанавливалась диктатура, при втором сохранялась демократия.
Почему главу Центризбиркома Гончара выдворили из рабочего кабинета?
До назначения Лидии Ермошиной председателем ЦИК работал оппозиционный политик Виктор Гончар. Видя беспардонные действия власти и многочисленные нарушения закона при подготовке референдума, он еще в начале октября заявил, что Центризбирком результаты голосования не признает.
В ноябре в независимой Беларуси впервые была опробована практика массового досрочного голосования. Самое поразительное, что власти и госСМИ активно призывали людей приходить на участки и голосовать, хотя президентский проект новой Конституции еще не был утвержден! Гончар заявил о «правовой вакханалии» в первые дни голосования и подтвердил, что не подпишет итоговый протокол.
Назначать и снимать председателя ЦИК мог только Верховный Совет, но Лукашенко это не остановило – он подписал решение об отставке, а сотрудники Службы безопасности президента выдворили Гончара из рабочего кабинета.
Исполняющей обязанности главы Центризбиркома Лукашенко назначил Лидию Ермошину. Гончар спустя несколько лет «исчезнет» («Лукашенко спросил: Ты думаешь, что это я стрелял в Виктора?»).
Каким был последний козырь Верховного Совета?
В ситуации правового беспредела парламент решился на крайнюю меру – импичмент президенту.
Необходимые подписи более 70 депутатов были собраны и переданы в Конституционный суд. Однако по свидетельствам очевидцев тех событий, процесс затормозил Валерий Тихиня – каким-то образом Лукашенко удалось на него повлиять.
Как «российский десант» помог Лукашенко держать победу?
Тем временем Верховный Совет обратился к руководству России с просьбой выступить в качестве третейского судьи. Семен Шарецкий был неплохо знаком с Егором Строевым, председателем Совета Федерации и, наверное, думал, что это поможет…
Ад Крамля ў Беларусі ўсё яшчэ сапраўды залежала шмат — але ў немалой ступені яшчэ і таму, што палітыкі не ўсьведамлялі Беларусь незалежнай дзяржавай.
В Минск прилетел «российский десант» для разрешения спора: упомянутый Строев, председатель Госдумы Селезнев и премьер-министр Черномырдин (президент Борис Ельцин оправлялся от операции на сердце). Лукашенко игнорировать позицию Москвы не мог.
После многочасовых переговоров в ночь с 21 на 22 ноября было подписано компромиссное соглашение: Лукашенко отменяет свои указы, референдум будет носить консультативный характер (а не обязательный), в свою очередь Верховный Совет и Конституционный суд сворачивают процесс по импичменту.
Ни Шарецкий, ни Тихиня не имели права подписывать такой документ за всех. Их действия вызвали критику оппозиционных депутатов. Но ратификацию соглашения в Верховном Совете удивительным образом сорвали не они, а… представители пропрезидентской фракции «Согласие», проголосовавшие против.
Это была хитрость Лукашенко: когда до референдума оставалось совсем ничего, а импичмент спустили на тормозах, он сослался на то, что парламент не выполнил соглашение. Глава государства использовал это, чтобы отказаться от своих обязательств – результаты референдума будут обязательными.
Если закон был на стороне Верховного Совета, то почему он действовал так нерешительно?
Во-первых, как уже указывалось, многие депутаты изначально были морально не готовы противодействовать президенту. Во-вторых, они не ощущали себя полноценной элитой и оглядывались на Москву. В-третьих, банально боялись.
Годом ранее парламентариев предыдущего созыва избили прямо в Овальном зале, а в 1993-м в России Ельцин отдал приказ расстрелять Белый дом, в котором забаррикадировались депутаты Верховного Совета. Депутат Валерий Щукин вспоминал: «Лукашенко пошел бы на кровопролитие, мы в этом были все уверены».
Ну а в-четвертых, парламентарии осознавали, что большинство населения не на их стороне.
Что было не так в выборе народа в 1996-м?
Официальные результаты референдума зафиксировали разгромную победу Лукашенко и отдали всю полноту власти в его руки – демократическая система в Беларуси была уничтожена.
С одной стороны, тот референдум назвали «государственным переворотом». Нарушения закона были вопиющими: о равной агитации в госСМИ (а на тот момент они занимали практически монопольное положение) не было и речи, председатель Центризбиркома был неправомерно отправлен в отставку, избирательные комиссии формировались из сторонников Лукашенко, фальсификации результатов голосования не вызывали сомнений.
Например, процент голосовавших оказался необычайно высоким. И вопреки соцопросам официальные результаты показали, что на вопрос «Согласны ли вы, что финансирование всех ветвей власти должно осуществляться гласно и только из государственного бюджета?» большинство белорусов якобы ответило «нет» (Верховный Совет поставил этот вопрос, поскольку Лукашенко создал свой непрозрачный президентский фонд).
Ряд государств, а также ОБСЕ, Совет Европы и Европейский союз официально не признали результаты референдума и объявили их незаконными.
С другой стороны, стоит признать, что на тот момент Лукашенко имел колоссальную поддержку среди населения. Популистская риторика и интеграционная волна делали его мегапопулярным. Многие сторонники Лукашенко голосовали так, как им сказали по телевизору, – даже не вникая в суть вопросов.
«Простым людям» было все равно, что написано в этих Конституциях и на чьей стороне правда. Они хотели одного: чтобы им дали жить спокойно! А вся эта «свара» на самом верху, как им разъясняли, жить мешала, мешали все эти непонятные разборки в борьбе за власть. Лукашенко был ближе, понятнее, проще.
Сегодня кажется поразительным, что в то время люди не видели угрозы в диктатуре. Валерий Карбалевич отмечал в своей книге: «Мысль о том, что человек с такими полномочиями эту власть уже не отдаст, как-то не пугала или просто не приходила в голову».
Десятимиллионная страна стала зависима от решений одного человека. Только много лет спустя, после перманентного экономического кризиса, атмосферы страха и массовых репрессий, в Беларуси придет осознание: «Дети расплачиваются за ошибки родителей».
Читайте еще
Избранное