Лысенков: «Если «хозяин» сидит во дворце — то и корова должна стоять во дворце, чтобы ее теленок не сдох раньше времени»

Позірк проанализировал данные Белстата и пришел к неутешительному выводу: за 29 лет в Беларуси значительно уменьшилось поголовье крупного рогатого скота. Если сравнивать начало 2024 года с началом 1995-го, падение составило 22,3%, а абсолютных цифрах это больше 1 миллиона голов КРС.

Не стал исключением и текущий год — во всех областях Беларуси количество крупного скота сократилось.

Александр Лукашенко, как мы помним, все эти годы сражается с падежом скота: обещал чиновникам «головы снять» за коров по колено в навозе и грязи, требовал забирать у нерадивых хозяев телят «именем революции», обязал все регионы ускоренно строить современные молочно-товарные комплексы, куда за пять лет планируется перевести все дойные стада.

Накануне на совещании по вопросам АПК Лукашенко вновь вспомнил о коровах, которые, ни много ни мало, «должны стоять во дворце» — потому что «корова это заслужила».

Почему при таком подчеркнутом внимании правителя к крупному рогатому скоту поголовье все меньше, а падеж стал постоянной головной болью беларуского АПК — только ли в «колхозниках» на местах дело, или проблема в системе вообще, Филин обсудил с экс-госчиновником, предпринимателем Николаем Лысенковым.

— Уменьшение поголовья и падеж скота — это два разных скота, — обращает внимание предприниматель. — То, что поголовье сокращается — процесс в общем-то естественный. Даже если бы, условно, в 1994 году к власти в Беларуси пришел реформатор и мы сегодня жили, как в Европе, то поголовье скота сократилось бы: нам его столько просто не надо.

Лысенков приводит простой пример: в начале 1990-х в сельской местности жило почти 3,4 миллиона беларусов, а в 2024-м — меньше 1,94 миллиона.

— В деревне, где я жил, было два стада коров, по 50+ голов в каждом — только в частных подворьях. Практически в каждом дворе была корова, потому что она была как кормилица, — вспоминает он. — Сейчас там, наверное, осталось 2-3 коровы.

Как ни крути, Беларусь развивается, пусть не теми темпами, как хотелось бы, в городах создаются новые рабочие места — и люди уезжают из деревень к этим рабочим местам. Им выгоднее сходить на завод, отработать 8 часов, имея при этом два выходных в неделю, и за заработанные деньги купить себе то же молоко, мясо и картофель.

Это прогресс, и такое положение вещей характерно не только для Беларуси — и в Польше, и в Германии было бы то же самое, если бы они сейчас переходили от «колхозного» строя к более развитому.

Строительство молочно-товарных комплексов, по словам эксперта — это хорошо, но вопрос в целях. В Беларуси эти стройки инициированы «сверху», просто для того, чтобы построить, а не в ответ на запрос крестьянских и фермерских хозяйств.

— Уверен, что если бы инициатива исходила от самих крестьян, частников, то и комплексы обошлись бы дешевле, и эффективность их была бы намного выше. Проблема в том, как мы не раз говорили, что в беларуской вертикали власти инициатива идет сверху вниз.

И в этих условиях для того, чтобы корова давала здорового теленка — да, она должна жить во дворце, потому что у нас бардак в стране. У частника в добротном сарайчике жила бы эта корова, и молоко бы давала, и телята бы не гибли. Но если «хозяин» сидит во дворце — то и корова должна стоять во дворце, чтобы ее теленок не сдох раньше времени.

— Три десятка лет говорят о том, что нужно бороться с падежом скота — а воз и ныне там. Почему?

— Опять же, потому, что нет хозяина. К тому же «сверху» придумали, что давайте бороться — но чтобы любая инициатива прижилась «внизу», нужны большие вложения, а денег не дают.

Наши чиновники хотят руководить страной в приказном порядке и иметь достижения, как у соседей, но при этом не вкладывать в развитие отрасли столько же, сколько они. А так не получится, мы — бедная страна, без инвестиций в сельское хозяйство на этот уровень не выйти.

— Но кое-где ведь вкладываются. Например, весной этого года портал Березы рассказал о работе молочно-товарной фермы в районе, отметив зарплату операторов машинного доения: больше 2000 рублей в месяц. Может, так вопрос и решается: увеличить людям зарплаты, и они станут работать лучше?

— Действительно, такое есть — доярки и механизаторы могут получать и 2, и 3 тысячи, допускаю, что и до 5 тысяч рублей. Но дело не только в зарплатах.

Когда строятся комплексы, молочно-товарные, животноводческие — их основной смысл в том, чтобы увеличить производительность труда. Прежде в колхозах, которые были в Беларуси в 1980-1990-х годах, на одну доярку приходилось в среднем 40-50 коров, это считалось нормой. В современных больших комплексах, где «карусели» с доением, нагрузка на одну доярку может быть и 200 коров, при этом она будет физически меньше работать, чем ее предшественницы.

Но тогда выходит, что доярок, животноводов, как и многих других работников в предприятиях госсектора, нужно гораздо меньше — и для этих людей, чтобы Беларусь развивалась, нужно создать примерно 1 миллион новых рабочих мест.

Сегодня на предприятиях много ненужных людей (а в колхозах как минимум половина), которых при модернизации производства хотя бы до уровня Польши можно смело сокращать. А государство, наоборот, делает все, чтобы «сохранить рабочие места», а не вкладывать деньги в развитие.

У Лукашенко, похоже, личный «пунктик» на том, что нельзя сокращать людей, их надо удержать, иначе будут голодные бунты. Частникам создавать новые рабочие места он не доверяет — нужно, чтобы предприятия были подконтрольными государству.

Вот власти и сохраняют рабочие места, а параллельно люди уезжают, рук не хватает — и производительность труда растет не за счет модернизации, не потому что мы лучше и эффективнее работаем, а за счет перераспределения нагрузки на оставшихся.

Для беларуского правителя, резюмирует собеседник Филина, идеальное предприятие — это колхоз или совхоз 1985-1990 годов, как тот «Городец», директором которого он сам был:

— Но он застрял в 1980-х и не понимает, что этот колхоз проще уничтожить, а на его месте создать новое предприятие.