Романчук: «Если бы не было этого трагического заскока на Лукашенко, беларусы продвинулись бы гораздо дальше»

В рамках спецпроекта Истоки «Салідарнасць» анализирует национальный характер и пытается найти ответы на вопросы о том, кто такие белорусы, чем мы отличаемся от других и какая судьба ждет нашу нацию.

Сегодняшний собеседник — экономист Ярослав Романчук.

— Находясь уже три года в Украине, вращаясь в кругах экспертов и просто общаясь с людьми, наверняка доводится сравнивать украинцев и беларусов. Насколько мы разные?

— Я за последний год проехал 23 города Украины, посетил все области, за исключением, пожалуй, самого фронта, и достаточно хорошо представляю состояние Украины и украинцев. И, надо сказать, выводы парадоксальные: единого портрета украинца нету.

Это не просто различия между востоком и западом, югом и севером (это еще как-то можно объяснить), но даже соседние области отличаются друг от друга, по поведению, по отношению к делу, по отношению к государству. Украина — это такое лоскутное одеяло культур, психотипов, отношений.

Приезжаешь в Ивано-Франковск — там один способ взаимодействий между людьми, бизнесами, едешь в Луцк или Ровно — совсем другой. Недавно был в Чернигове, там люди — как наши гомельчане, очень близкий психотип, хуторяне, при этом очень много совкового, социалистического.

Чего не скажешь про Одессу. Она была и остается международным космополитическим хабом, который даже во время войны смотрится по-другому. Я был там на мероприятии, когда нас застал вой сирены, пришлось спускаться в бункер. А вечером выходишь купить что-нибудь перекусить, а тут уже люди на гитаре играют, магазины работают, кафе. Радость жизни никуда не девается.

Поэтому, когда мы говорим об обобщении, то среднестатистического беларуса куда легче выделить, потому что у нас разница между регионами, между деревней и городом, даже севером и югом, западом и востоком гораздо меньше, чем в Украине даже между двумя соседними городами.

— А какие черты национального характера присущи именно беларусам? Что нам мешает, а что, наоборот, дает повод для гордости?

— Вся наша история — и немецкий нацизм, и советский тоталитаризм, и лукашенковский режим — научили нас прижимать ушки. Наш эскапизм – это квартира, кухня, дача, рыбалка как возможность спрятаться, уйти от реальности, при этом имея камень за пазухой.

Беларусы — не протестные люди, нам надо гораздо больше каких-то стимулов, катализаторов, чтобы проявить гражданственность. В Украине на голову сели — вот, пожалуйста, «помаранчева революція»: люди сплотились, приехали, невзирая на все риски, и бросили вызов украинскому Левиафану.

Отсюда и три последние революции (оранжевая, революция годности и «зеленая»), а сейчас наверняка будет еще одна, потому что власть продолжает совершать те же ошибки, что и предшественники.

Но так сложилось исторически. Понятно, что в Украине была и Запорожская Сечь, и казаки. У нас нет, ну и гораздо больше у нас людей погубили эти тоталитарные режимы на нашей территории.

Что еще отличает беларусов? У нас больше спокойствия и меньше выпендрежа, больше сути и меньше хайпа. Мы привыкли вести себя тихо и скрывать эмоции, ты можешь с человеком разговаривать и не знать, как он к тебе относится.

— А есть что-то, в чем мы похожи?

— То, что между нами, очень близкое и что сильно мешает развитию — это мистицизм на грани наивности и невежества. Недавний опрос показал, что 40% украинцев верят во всяких тарологов, экстрасенсов, астрологов, при этом 75-80% считают себя христианами.

И в Беларуси также: утром ты веришь в одно, в обед в другое, вечером в третье — какое-то броуновское движение сознания, в зависимости от того, что съел и кого послушал.

И это невежество вылилось в то, что люди очень сильно подвержены манипуляциям. Вот в Беларуси Лукашенко большой манипулятор, а тут таких манипуляторов каждый политический цикл. Поэтому за все это время сплошь и рядом только персоналистские политические проекты: Тимошенко, Ющенко, Янукович, Порошенко, Зеленский… Не системная идейная партия, а просто, кто понравился из персон и воспринимается справедливым и честным.

И даже сейчас, во время войны, когда политической жизни нет, все равно, одни говорят Зеленский, другие Залужный, третьи Притула. Поэтому здесь благодатная почва для всяких инфоцыган. И ладно бы были просто безобидные словесные манипуляторы, но ведь есть те, что работают на идеологическом фронте и доносят прорашистские смыслы.

Эта вера на эмоциональном уровне даже больше, чем в Беларуси. Тот же Лукашенко все равно так или иначе думает про свой маркетинг. У него есть целый ряд а-ля советских речевок, которые он продает Европе: типа я такой справедливый, бессеребренник, я имею цели устойчивого развития. А в Украине — как на Евровидении: драйв, хайп, эмоции и миллионы побежали голосовать. Но когда дело заходит о какой-то фундаментальности, знаниях, особенно в экономике, то все сразу сникло.

У нас все же уровень экономических знаний выше, чем в Украине. Да и политику мы воспринимаем иначе. У нас даже в середине 90-х не было партии Статкевича, Шушкевича, Трусова, было это разделение по взглядам: социал-демократы, правые, левые, коммунисты.

И думаю, если бы не было вот такого трагического заскока на Лукашенко, то, конечно же, мы за эти 30 лет продвинулись бы гораздо дальше.

— Можно ли назвать беларусов зрелой, самодостаточной и сплоченной нацией?

— Да нет, конечно. Ни украинцы не могут себя так назвать, ни мы. Все дело в том, что у нас еще не было сколь-нибудь продолжительного периода гражданского участия в политического процессах. Чтобы мы понимали, что мы строим, как мы строим, с кем мы строим.

Украинцы, как и беларусы, с мировоззренческой точки зрения в большинстве своем (75-80%) остаются приверженцами коллективистской, социалистической идеи, когда существует чрезвычайная вера в государство, неприятие частной собственности. В этом плане мы очень похожи.

Мы попали под влияние этих мощных потоков из России, когда шла дискредитация свободной рыночной экономики, дискредитация капитализма, либерализма. И Беларусь, и Украина были такими секонд-хендерами.

Мы брали от России эти вещи и по-своему их интерпретировали. Вот Лукашенко сказал: я за цивилизованным миром не пойду — и свернул реформы. И никто особо не возражал, потому что после развала СССР реформы у людей ассоциировались с насилием, бардаком, бесправием.

А Украину просто превратили в территорию для обогащения постсоветских номенклатурных кланов. И тоже там никто не думал о создании институтов строительства независимого государства.

И парадоксально, вроде бы Украина в центре Европы, а слабость централизованного государства совершенно очевидна. Создалась система такого местного феодализма. Каждый район, город, область — это люди со своими кланами, со своими обычаями. Они могут сколько угодно жить и плевать на законы, у них какие-то свои схемы контроля, дележа, передачи информации.

О том, чтобы, как в Польше, странах Балтии или Чехии выстраивать систему управления, к сожалению, никто не думает. 

— Изменилось ли беларусы глобально? Беларусы в «совке», беларусы в начале 90-х и беларусы сейчас — это одни и те же беларусы? Какими мы пришли к сегодняшнему дню?

— Перемены могут быть, когда ты либо сам меняешь, либо тебя меняют, либо тебе выгодно меняться. Нам было выгодно не меняться. И то, с чем мы вступили в 1990 год, мало изменилось.

Для меня совершенно очевидным событием, которое должно было перелопать беларусов, представлялась война России против Украины. Но нет. Вот, казалось бы, все признаки, чтобы поменять мировоззрение, понять, кто твой друг, а кто враг.

Это как узнать, что в 1939 году советские войска устраивали вместе с фашистами парад в Бресте, хотя нам в школах все преподносили иначе — но вот появилась новая информация, и ты начинаешь искать иные смыслы и отвечать на вопрос по-другому. Сейчас уже не первый год идет война, а мы по-прежнему слышим, что Россия — наш партнер.

Поэтому у нас большинстве своем сохранились вот эти советские мировоззренческие стереотипы, и мало что поменялось за последние 20 лет.

Сегодня судьба Беларуси решается в Украине, и от ее победы будет зависеть дальнейшее развитие нашей страны, и мы должны это понимать.

Заслужили ли беларусы Лукашенко, и что в 2020 году сделали не так? Об этом читайте в следующей части интервью, которое появится в ближайшее время.