«Сейчас могу себе позволить больше, чем в Беларуси». Известный беларуский врач начал в Польше с нуля

После увольнения из РНПЦ травматологии и ортопедии Айзатулин устроился в 3-ю детскую больницу Минска. Но затем ушел оттуда в знак солидарности с уволенным главврачом Максимом Очеретним. В 2021 году Рустам Айзатулин уехал в Киев — планировал заработать денег и вернуться в Беларусь, чтобы совместно с коллегами открыть медицинский центр. Однако спустя 10 месяцев началась война.

— С начала февраля 2022 года в Киеве была напряженная ситуация. Никто не знал, чего ждать от учений со стороны России и Беларуси. Многие поговаривали, что будут провокации. Я тогда успел съездить в Грузию, покататься на лыжах, а когда в 20-х числах вернулся, меня как беларуса в киевском аэропорту отвели на досмотр и опрос. Хорошо что на тот момент у меня уже был ВНЖ, работа, все документы. Сотрудники аэропорта связались с моим работодателем, который все подтвердил, и меня впустили.

Ночью 24 февраля Рустам проснулся от взрывов и сирен. Он созвонился с беларускими коллегами, работавшими в Киеве, и вместе они приняли решение уезжать. Сначала на окраину города, просто переждать. Никто не верил, что все затянется надолго. Однако вскоре приняли решение направиться во Львов, где жили знакомые Рустама.

Из-за пробок дорога до Львова заняла почти два дня. В какой-то момент над головами беларусов начали пролетать ракеты: российские войска бомбили аэродром в Ровно.

— Ощущения были двойственные: с одной стороны, видишь такое впервые и тебе интересно, с другой — страшно, начинаешь опасаться за свою жизнь. Я был за рулем и просто втопил педаль в пол, не обращая внимания на светофоры. Только бы быстрее вырваться на трассу и поехать в сторону Львова.

«Сына в беларуской школе спрашивали: «Будешь таким же бандитом и преступником, как твой отец?»

Из Львова Рустам с коллегами поехали в Польшу. Спустя некоторое время туда же из Беларуси приехала и семья Рустама.

— Я относительно легко решился на переезд, так как понимал, что в Беларуси меня уже ничего не ждет. Семье было сложнее: младший сын только пошел в школу, у старшего был практически выпускной класс, у жены — хорошая работа в РНПЦ «Мать и дитя». Но дети адаптировались быстро.

Младший воспринимал все как игру, старший уже все осознавал. Когда я жил в Украине, его вызывали на школьный совет и спрашивали: «Как ты дальше собираешься жить? Будешь таким же бандитом и преступником, как твой отец?» Уже тогда было ясно, как беларуская система относится к таким, как я.

Жена Рустама — детский анестезиолог-реаниматолог. В эмиграции ей пришлось непросто, но сейчас она уже сдала экзамены и в ближайшее время станет полноправным членом польского медицинского сообщества.

«Предложили подождать, пока все уляжется. Это было обидно»

Рустам тоже нашел работу не сразу. Приехав в Польшу, он попытался устроиться в больницу Подляского воеводства, но получил отказ из-за беларуского гражданства.

— Тогда еще не все понимали, что происходит. Мне сказали, что рады бы взять, но опасаются реакции коллег и пациентов, ведь Беларусь считается страной-агрессором. Предложили подождать, пока все уляжется. Это было обидно. Я знал, кто такие беларусы и как они с 2020 года борются за справедливость.

После отказа Рустам стал отправлять резюме в другие больницы. Одна из них, в Труймясте, предложила ему должность ассистента врача в отделении травматологии и ортопедии для взрослых. Получив приглашение на работу, он подал документы на подтверждение квалификации в польский Минздрав по упрощенной процедуре. Позже Рустам Айзатулин с супругой переехали в Ольштын, где сейчас оба работают в воеводской специализированной детской больнице.

«В больнице города с населением 27 тыс. человек есть абсолютно всё»

Уже на первом месте работы Рустам обратил внимание, насколько сильно польская медицина отличается от беларуской. В первую очередь, его впечатлила техническая оснащенность польских медучреждений.

— В больнице небольшого города с населением 27 тыс. человек есть абсолютно всё, включая аппараты КТ и МРТ. В ортопедическом отделении был доступ к тазобедренным, коленным, плечевым протезам абсолютно разных производителей — польских, итальянских, французских, немецких, китайских.

Специалисты больницы могли себе позволить делать высокотехнологические операции. При мне состоялась операция, где врачи сделали 3D-моделирование тазобедренного сустава. Они напечатали на 3D-принтере вкладыш сустава, анатомически подходящий именно для конкретного пациента. Для меня это было на тот момент большим удивлением.

«Страховая медицина не идеальна, но дает свои плоды»

По словам Рустама, все дело в системе страховой медицины.

— Она пока не идеальна, но дает свои плоды. В Польше каждая клиника может заработать деньги и позволить себе закупку нужного оборудования. В клинике, где я работал, доктор попросил руководство купить портативный УЗИ-аппарат, просто потому, что им удобно пользоваться, — и больница купила.

Рустам объясняет, что за лечение каждого пациента больница получает деньги от страхового фонда. Учитывается все: работа медицинского регистратора, время, потраченное доктором на пациента, перевязочные материалы, задействованное оборудование. Страховая компания перечисляет средства, затраченные за медицинские манипуляции, на счет больницы. Часть этих денег клиника может потратить на закупку оборудования.

— В Ольштыне, где я сейчас работаю, воеводская клиника недавно приобрела роботизированную хирургическую систему Da Vinci за 12 млн злотых (около 2,92 млн долларов). Это аппарат с хорошей увеличительной оптикой, который позволяет четко контролировать действия хирурга и проводить малоинвазивные операции в области урологии, гинекологии, кардиологии, ортопедии.

Рустам замечает, что беларускую медицину тоже нельзя назвать бесплатной, учитывая высокий процент налогов, который отчисляется из зарплат беларусов. По мнению врача, эти средства используются неэффективно, поскольку распределяются централизованно и непрозрачно. А система тендерных закупок в беларуской медицине, по его мнению, до сих пор остается скрытой, продажной и неконтролируемой.

«Здесь врач не может работать сверх нормы, сидя еще 2−3 часа после работы»

По словам Айзатулина, в Польше намного выше уровень экстренной и плановой медицины. В Беларуси сложные высокотехнологичные операции проводятся централизованно, в специализированных клиниках, которые можно пересчитать по пальцам. В Польше пациент имеет возможность сам выбирать клиники по всей стране, независимо от прописки и места жительства. А клиники для привлечения пациентов стараются закупать современное оборудование и внедрять новые технологии лечения заболеваний.

При этом Рустам не отрицает, что в Польше существует проблема нехватки медицинского персонала. По его словам, молодые поляки считают, что в системе здравоохранения их страны платят недостаточно, поэтому стремятся переехать в Германию, Великобританию, Норвегию, США. Но при этом ситуацию с нехваткой медработников он не называет кризисной, в отличие от Беларуси.

— Некоторым беларуским и украинским эмигрантам не нравится, что они не могут в любой момент попасть к врачу. Да, существуют очереди, а скорая помощь здесь не такси до больницы. Потому что в Польше другое трудовое законодательство, страховые отчисления. И профсоюз работает по-другому. Здесь врач не может работать сверх нормы, сидя еще два-три часа после работы, принимая пациентов и заполняя бумажки. Но никто не запрещает пациенту поехать в соседний город или область, где очереди поменьше и специалисты не так загружены.

Если же речь идет о неотложной помощи, то каждая клиника готова принять пациента в любое время дня и ночи и оказать ему высокоспециализированную помощь. Даже если в какой-то больнице нет нужного специалиста, в Польше хорошо работает санавиация. Есть даже самолеты, которые могут перевозить пациентов по всей Европе.

«Мы делали большую работу»

Рустам долгое время был частью Фонда медицинской солидарности Беларуси ByMedSol, но недавно решил отойти от активного участия.

— Это было трудное решение. В свое время я с удовольствием влился в команду и проработал там долгое время. Мы делали большую работу: консультировали медиков, помогали им релоцироваться из Беларуси, собирали статистику по медпомощи в Беларуси, делали отчеты для европейских структур. Но со временем эта деятельность стала приносить мне меньше морального удовлетворения. Фонд продолжает работать и оказывать финансовую, консультативную, информационную помощь. Я и дальше планирую оставаться на связи с командой, просто буду делать это тогда, когда будет позволять время, возможности и мое психическое состояние.

«Сотрудник компании сказал, что за год устроил больше 250 беларуских специалистов только в одном воеводстве»

Рустам Айзатулин отмечает, что число беларуских врачей в Польше за последние несколько лет значительно выросло. В 2022 году он совместно с ByMedSol направил запрос в польское Министерство здравоохранения, и оттуда пришел ответ, что в ведомстве на рассмотрении находилось около 2 тыс. документов от беларуских врачей. В 2023 году эта цифра увеличилась более чем на тысячу.

— Я общался с сотрудниками компаний, которые предлагают услуги по трудоустройству врачей в Польше. Один из них сказал, что в течение года устроил больше 250 беларуских специалистов только в одном воеводстве. В больнице, куда я пытался устроиться сразу после переезда, уже работали беларуские врачи — в реанимации, пульмонологии, приемном отделении и педиатрии. В клинике, где я начал работать как ассистент врача, работало пять беларуских врачей. В детской больнице, где я работаю сейчас, врачей из Беларуси тоже много.

Рустам подчеркивает, что несмотря на попытки беларуской пропаганды занизить число уехавших специалистов, реальность говорит об обратном.

— Я просмотрел вакансии на официальных беларуских ресурсах. В Минском регионе сейчас открыто более 900 позиций для медицинских работников. А если взять всю Беларусь, то вместе с медсестрами и средним медперсоналом эта цифра доходит до 9 тыс. Это коллапс. Об этом говорят в том числе заявления Лукашенко и Минздрава об обязательной ординатуре, аспирантуре, распределении на пять лет. Медиков пытаются всеми силами привязать к месту работы и элементарно не выдают необходимые для переезда документы. Такое узаконенное рабство.

«Здесь работа в сфере медицины — это не рабский труд»

Рустам Айзатулин признается, что если всю его деятельность в Беларуси перевести в количество рабочих часов, то можно сказать, что он работал на пяти работах. В Польше, работая на одной, у него остается намного больше свободного времени. При этом он совершенно не потерял в доходах.

— Жизнь доктора в Польше нравится мне больше, чем жизнь доктора в Беларуси. Здесь работа в сфере медицины — это не рабский труд.

Рустам признается, что когда только приехал в Польшу, ощущал некоторую нереализованность. Все-таки в Беларуси он был узнаваемым специалистом с завоеванным авторитетом, в Киеве «тоже потихоньку к этому шло».

— Сначала было трудно начинать «обычным» доктором. Со временем я понял, что быть обычным доктором по своей специальности — это очень даже неплохо. Когда переживаешь несколько эмиграций, начинаешь с нуля, учишь язык, вливаешься в новую социальную и медицинскую систему, получаешь доступ к высоким технологиям, получаешь зарплату, которая предусмотрена законом, — это с какой-то стороны и есть профессиональная реализация. Я сейчас могу себе позволить больше, чем в Беларуси

«Пациенты из Беларуси мне звонили, писали, присылали снимки, анализы»

В Беларуси Рустам Айзатулин, специализируясь на лечении детей с нейромышечными заболеваниями и сложными патологиями (спинальная мышечная атрофия, синдром Ретта, мышечная дистрофия Дюшена), сотрудничал с благотворительными проектами «Геном», «Я РЕТТкая», «РАНО». В эмиграции он какое-то время поддерживал контакты с этими проектами, консультируя онлайн.

— Пациенты мне звонили, писали, присылали снимки, анализы. Было трудно куда-то их перенаправить, потому как медцентров, которые комплексно занимаются редкими генетическими заболеваниями, в Беларуси практически нет. Тот же Республиканский центр наследственных нервно-мышечных заболеваний — это был просто кабинет 3×3 метра со столом и добитым компьютером, где пациента невозможно даже на кушетку положить.

По телевизору показывали красивые картинки, но это была просто отмазка для Минздрава. По факту никакой центр нейромышечной помощи детям не работал, он существовал только на бумаге. Я уверен, что и сейчас этот кабинет выглядит точно так же.

По словам Рустама, беларуская система оказания помощи детям с несовершенным остеогенезом, миодистрофиями и другими редкими заболеваниями в Беларуси остается далекой не только от международных, но даже от российских стандартов. В стране отсутствует мультидисциплинарная команда специалистов, необходимые материалы покупаются, как правило, за счет самих пациентов, а закупка оборудования натыкается на сложные административные барьеры.

— Даже если пациент может получить что-то по госзакупке и бесплатно, то надо пройти все круги ада, кучу комиссий, и не факт, что на выходе получишь то, что заказывал.

«Медицина в Беларуси на высоком уровне, но то, что ее окружает, — это сплошная ложь»

Рустам говорит, что в Беларусь возвращаться не планирует. Он уверен, что большинство эмигрантов, включая медицинских работников, уже не вернется на родину.

— Как бы ни говорили, что после смены власти эмигранты сядут на поезд и поедут в Беларусь, такого не будет. Смена власти — это не уход Лукашенко. В любом случае в стране останется система из людей, которые его поддерживают: депутаты, директора колхозов, главврачи больниц, начмеды, начальники, замначальники, аппараты КГБ и МВД, военные службы, исполкомы, райисполкомы.

Через какое-то время эти люди все равно будут мстить, ставить палки в колеса и мешать нормальному существованию.

Айзатулин скептически оценивает перспективы реформ и позитивных перемен в системе здравоохранения.

— Можно в очередной раз заменить министра здравоохранения, но весь аппарат заменить невозможно. Никуда не денутся централизация распределения медицинских ресурсов, тендеры, непрозрачные госзакупки.

Даже введение страховой системы ничего не изменит. Чтобы улучшить медицину в Беларуси, нужно менять всю систему: законы, медицинские протоколы, подход к распределению ресурсов, аппарат финансирования и налогов. А это долгий и сложный процесс. Медицина в Беларуси на высоком уровне, но все то, что ее окружает, — это сплошная ложь, фальсификация и попытка пиара за счет труда медиков.