Слюнькин: «Власти Беларуси хотят, чтобы Запад не смел оспаривать их право творить с людьми и страной все, что они пожелают»

Филин продолжает обсуждать с экспертами стратегию Запада в отношении Беларуси: какой эффект дали предпринятые меры за прошедшие три года, что, вероятно, не было учтено, и есть ли способы улучшить положение дел, исходя из теперешних реалий?

Хождение по кругу

— Основополагающим принципом, на котором строилась политика западных стран, Евросоюза по отношению к Беларуси, было реагирование на то, что происходит в стране, — отмечает аналитик Европейского совета по международным отношениям Павел Слюнькин. — Проактивной, инициативной попытки перетянуть Беларусь на свою сторону, увеличить свое политическое влияние на авторитарные власти, закрывая глаза на серьезные нарушения прав человека в Беларуси, никогда не было. Демократические требования к Минску всегда были более строгими, чем, например, к Баку.

В целом, политика была реактивной: в зависимости от того, что делал Лукашенко, этот подход менялся, были времена и потепления, и похолодания. Сейчас отношения, по сути, находятся в самой низшей точке за всю историю этого режима.

Можно ли это назвать стратегией? В каком-то смысле да. Была ли она успешной? В какие-то моменты да — она приносила локальный успех. Но основной цели (если мы предполагаем, что поставленная западными странами цель — демократические изменения внутри страны, серьезные улучшения в области прав человека) они так и не достигали, вне зависимости от того, какой подход избирали в Брюсселе.

Результата, напоминает эксперт, не приносили ни санкционные меры принуждения либо наказания за действия режима, ни стимулирующие сотрудничество шаги. Уступки, совместные проекты и активный политический диалог давали временную позитивную динамику внутри страны. Но режим Лукашенко всегда возвращался в одну и ту же точку — «в естественное для себя состояние репрессий и подавление инакомыслия».

— Вполне возможно, что в этом и заключается стратегия ЕС: не вкладывая слишком много политического капитала, терпеливо ожидать, пока «климат» в Беларуси станет более благоприятным для таких политических инвестиций. Сейчас происходит то же самое.

Фокуса на Беларуси у ЕС нет, проблемы руководство нашей страны создает, но хороших идей, как их решить, нет. Большая часть реалистичных решений (с учетом необходимости компромисса между десятками стран) на санкционном треке уже были приняты. Как видим, изменения поведения в Минске не произошло, — говорит эксперт.

Все ли карты сыграны?

Беларусский режим пробивает все новые донья, раскручивая витки эскалации: подавление мирного протеста, посадка самолета Ryanair обманным путем, миграционный кризис, соучастие в российской агрессии в Украине. Могли ли в сложившихся условиях западные страны отреагировать иначе, чем это произошло?

— Отвечая на этот вопрос, в том числе западным полисимейкерам, я всегда говорю, что важна последовательность, — подчеркивает аналитик. — Если у вас есть цель и вы определили для себя инструменты, которыми будете ее добиваться — важно, чтобы ваша реакция не менялась, если не меняются вызвавшие ее обстоятельства. У ЕС как раз этой последовательности не было.

Представим, что вы откажетесь от санкционного давления, в Минске сделают минимальные шаги навстречу — а потом ситуация резко изменится, и там решат опять эскалировать. Это может произойти по разным причинам: беларусские власти почувствуют себя в опасности, или ощутят свою полную безнаказанность, или случится некое событие, которое их подвигнет к этому, или просто у Лукашенко настроение будет такое.

И если вы соглашаетесь принять как новую норму то, что происходит в Беларуси сейчас, отказываетесь от инструментов давления, а вместо этого интенсифицируете диалог — то, когда Лукашенко, например, начнет расстреливать политзаключенных в тюрьмах, как это делает Иран, или введет войска в Украину, вы готовы будете продолжать следовать своей новой тактике?

Или снова заговорите о санкциях, которые, по вашему же мнению, в прошлый раз не принесли результата?

Ведь если реагировать на эскалацию, потом осознавать, что результат не соответствует ожиданиям, и начать предпринимать диаметрально противоположные шаги, при том, что в Беларуси ничего не поменялось — это создает ложные стимулы для авторитарных властей.

Они осознают, что могут безнаказанно творить, что хотят. А им все равно будут жать руку, чтобы только не дай Бог своей критикой или ограничениями «не оттолкнуть от диалога».

В некоторых европейских столицах, говорит Павел Слюнькин, зреет желание попробовать что-то новое. Обсуждают варианты, как наладить диалог, но упираются как раз в эту ключевую проблему: нет никаких гарантий, что это приведет к позитивным, а не негативным изменениям. Или же что эти изменения будут устойчивыми и долгосрочными, а не как в прошлые раунды потепления.

Почти все реалистичные карты, которыми мог сыграть ЕС и другие западные страны в отношении Беларуси, уже на столе — и они пока не принесли позитивного результата. Лукашенко это тоже осознает, однако при этом нынешний уровень репрессий внутри страны или атак на региональную безопасность далеко не максимальный. Может быть еще хуже.

«Полюбите нас черненькими»?

— Какие-то запасные шаги, безусловно, у ЕС еще есть, хотя их осталось не так и много. Но и «откатывать назад» ситуацию не имеет смысла, потому что в самой Беларуси ничего в лучшую сторону не меняется.

Думаю, если бы в Минске решения принимали люди менее эмоциональные, а более разумные и понимающие, как работают международные отношения, то они могли бы, не рискуя собственной безопасностью, создавать стимулы для того, чтобы подход западных стран был пересмотрен. Но беларусские власти этого не делают, возможно, надеясь, что даже без уступок их примут такими, какие они есть.

На мой взгляд, это и есть конечная цель Минска: примите нас такими, тогда мы сможем быть полезны друг другу, но не смейте оспаривать наше право творить с людьми и страной все, что мы пожелаем.

Готовы ли западные страны принять тот факт, что один авторитарный лидер вынудил их расписаться в собственной беспомощности и признать поражение? Очень сильно сомневаюсь. Поэтому мы уперлись в точку, где с двух сторон нет готовности идти на уступки, но и ни одна из сторон не может навязать свои правила игры, добиться условной победы.

Сейчас каждая из сторон занимается решением своих вопросов, добавляет эксперт. Лукашенко озабочен политическим выживанием и методично изменяет общественное сознание беларусов, ликвидирует фундамент, на основе которого стал возможен политический подъем 2020 года. Евросоюз сфокусировался на вопросах своей безопасности, границах, помощи Украине — и беларусский вопрос отошел на дальний план, поскольку многим кажется нерешаемым.

Что (не) может подтолкнуть к диалогу

Насколько вероятно, что новые подходы ускорят разрешение беларусского кризиса? Например, США и Венесуэла договорились о смягчении санкций в обмен на проведение выборов во второй половине 2024 года. Если этот опыт окажется успешным, возможно ли его повторить в Беларуси?

— Пока я очень скептичен насчет того, как договоренности будут соблюдаться венесуэльской стороной, — говорит Павел Слюнькин. — Есть большие сомнения, что люди, которые там удерживают власть, готовы ее уступить.

Если представить, что они дадут возможность голосовать миллионам венесуэльцев, которые уехали за границу, спасаясь от голода и экономического кризиса, предоставят оппозиции право агитации, собраний и в конечном итоге честно посчитают голоса, вряд ли у Мадуро есть какие-то шансы сохранить должность. А если это будут выборы по сценарию властей, Мадуро, естественно, власть удержит.

Аналитик напоминает: попытки решить венесуэльский кризис активизировались после начала войны в Украине. Венесуэла обладает запасами нефти, которые могли бы стабилизировать мировой рынок после вынужденной переориентации импорта нефти и нефтепродуктов из России на другие регионы, и возникшего вследствие дефицита топлива и инфляции.

Поэтому США заинтересованы в развязке кризиса, но не могут снять санкции на венесуэльскую нефть без каких-либо предпосылок к этому. И сейчас ключевой вопрос, как будет выполнен принятый компромисс:

— Если выборы в Венесуэле будут театральной постановкой, но США будут готовы это принять — можно будет сказать, что Мадуро их переиграл. Или что ему повезло, и он удачно воспользовался обстоятельствами, сложившимися в его пользу. А если нет, и выборы действительно будут демократическими, то это будет успехом американской дипломатии. Хотя пока такой вариант кажетсяменее вероятным.

Если же говорить про реакцию в Минске —Лукашенко не будет принимать решения, от которого зависит его будущее, опираясь только на опыт других стран. Для него в первую очередь важна оценка собственных рисков и возможностей. В теории, если Мадуро удастся успешно «продать» американцам выборы-фикцию, можно представить, что в 2025-м Лукашенко может попробовать провернуть то же самое.

Непонятно только, что он может предложить Западу: у Венесуэлы есть нефть, а у Лукашенко что? От России он никуда не денется и репрессии останавливать не будет — без них он не ощущает себя в безопасности. Может отпустить политзаключенных. Но сейчас сложно сказать, будет ли этого шага достаточно.

Поэтому вряд ли венесуэльский опыт сильно повлияет на Минск. И все же он в определенном смысле показателен. Возможно, мы увидим, что санкционные скептики ошибались, и что давление, если оно последовательное, сильное и доведенное до конца, вынуждает режимы меняться и идти на уступки.

Но может быть и наоборот, и венесуэльский кейс подтвердит, что никакие санкции, даже от самой могущественной страны мира, не способны изменить даже не самый крепкий и не самый стабильный режим типа Мадуро.

Так что выводы из венесуэльского кейса могут оказаться диаметрально противоположными. В контексте Беларуси это может повлиять на наше понимание теоретической части вопроса, какие меры и механизмы действенны, а какие неэффективны.

Пока же я придерживаюсь своего прежнего мнения: изменения в траектории отношений Беларуси и западных стран возможны, только если какая-то из сторон будет готова пойти на серьезные уступки.

Либо в Минске начнут показывать, что они заинтересованы в возобновлении диалога, и тогда недостаточно отпустить 10 человек из тюрем, нужны более серьезные шаги. Либо Евросоюз признает, что прежние меры не сработали, и попытается снова выйти на диалог с Лукашенко, стимулируя его хотя бы к минимальному прогрессу (условно, чтобы людям в тюрьмах хотя бы письма доходили, или матрасы выдавали).

И пока не произойдет нечто, что серьезно изменит позиции обеих сторон или хотя бы одной из них, мы будем находиться примерно в такой же ситуации, как сейчас, — подытоживает собеседник.