Лузгина: «Рассказывать сказки людям не стоит»

Уход западных брендов и новые санкции, двузначная инфляция, падение ВВП, грандиозные планы импортозамещения и куда менее заметные провалы на этом пути, а также госрегулирование цен, отказ от евро в валютной корзине и новые российские кредиты — все это белорусы увидели и прочувствовали на себе в 2022 году.  

О том, каким стал уходящий год для экономики и стоить ли верить обещаниям правительства догнать, нарастить и прибавить, поговорили со старшим научным сотрудником BEROC Анастасией Лузгиной.

— Одним из «спусковых крючков», который очень сильно повлиял на экономику нашей страны, стал военный конфликт в Украине. В результате соучастия режима в войне на Беларусь был наложен ряд беспрецедентных до этого санкций, — говорит эксперт. — В 2021-м тоже вводились санкции, но они имели больше точечный характер и охватывали далеко не все важные сектора, либо внутри сектора — не все позиции.

В нынешнем году можно говорить о куда более серьезных последствиях для белорусской экономики — были затронуты такие ключевые для нее сферы, как нефтепереработка, калийная отрасль, финансовый сектор.

Ко всему прочему, ухудшился имидж Беларуси на международной арене, что также привело к ряду негативных последствий. Прежде всего, это сказалось на ВВП — еще не известны цифры к декабрю, но на сегодня снижение оставляет 4,7%. Нельзя сказать, что это катастрофа и экономика Беларуси рухнула в бездну — нет, она продолжает работать, это живой организм, который приспосабливается к сложившимся условиям.

Одним из основных путей выживания, который избрали белорусские власти, напоминает Анастасия Лузгина, стал разворот экономики с Запада на Восток и, в частности, на российский рынок.

— Беларусь полностью потеряла украинский рынок, существенно сократила взаимоотношения с европейскими странами, но переориентировалась на Россию, — отмечает экономист. — Это проявилось во всем, начиная с экспорта: по последним заявлениям, экспорт из Беларуси в РФ вырос на 38%.

То же видим и в финансовом секторе: евро был исключен из валютной корзины, подчеркивая разрыв торговых, инвестиционных и иных отношений с западными странами, в то же время доля российского рубля в корзине была увеличена до 60%. Значительно сократились инвестиции, за исключением, опять же, российских.

Все это говорит о том, что Беларусь становится все более зависимой от ситуации в российской экономике. Что, конечно, не есть хорошо. Хотя рынок это большой, ёмкий, но экономика России сегодня находится под еще большими санкциями, чем белорусская, поскольку РФ — страна-агрессор. Риски сотрудничества с ней очень и очень велики.

Тем не менее, добавляет эксперт, такое тесное сотрудничество с Россией позволило белорусскому режиму избежать более резкого падения:

— Например, я ожидала (и не угадала, к слову) в ситуации с валютным рынком заметного ослабления белорусского рубля к иностранным валютам, однако с апреля произошло, наоборот, его укрепление вслед за укреплением российского рубля, к доллару и евро. При этом к российскому рублю белорусская валюта снижалась.

«Чуда внешней торговли» в этом году, не было. Но все-таки, несмотря на сокращение импорта и экспорта, результат оказался положительным. Поскольку импорт сокращался более быстрыми темпами, по итогам трех кварталов образовалось большое положительное сальдо внешней торговли в районе $4 миллиардов, что также поддерживало рост белорусского рубля: валюты в страну поступало больше, нежели мы тратили на внешних рынках.

Еще одна неприятность, случившаяся с национальной экономикой в 2022-м — отток специалистов, прежде всего, из IT, как, впрочем, и из других сфер, включая образование и медицину.

Отъезд высококлассных специалистов имеет негативный эффект в долгосрочной перспективе — массово уезжают люди, имеющие хорошее образование и уверенные, что найдут себе применение на других рынках, в других странах.

— Положительное влияние на экономику Беларуси IT-сектора уже сократилось: если еще год назад IT давала примерно 0,7% роста ВВП, то сегодня — около 0,1%, и идет дальнейшее сжатие отрасли. Я уж не говорю о сокращении других важных для экономики отраслей — промышленности, строительства, транспорта (его вклад в рост ВВП был «- 0,9%»).

Не забудем и о регулировании, «планировании» цен — нигде подобная практика не давала хороших результатов. Можем вспомнить опыт Советского Союза, который столкнулся с тотальным дефицитом.

А с другой стороны, регулирование цен в условиях, когда работают рыночные механизмы и есть частный бизнес, очень сильно бьет по нему. И с учетом изменений в налоговом законодательстве, которые планируются уже в 2023 году, можно говорить об угрозе исчезновения ИП вообще как класса.

В теперешних условиях в Беларуси ИП вынуждены будут либо прекратить, либо переформатировать бизнес, что в кризис — крайне непростая задача, которая зачастую также заканчивается закрытием и тем, что людей выбрасывает на рынок труда без средств к существованию.

И хотя в целом речи о коллапсе, повторюсь, не идет, но негативные тенденции проявляются, сохраняются и влияют на жизнь страны как в краткосрочной перспективе — снижается ВВП, так и в долгосрочной — тормозится технологическое развитие экономики.

И большой вопрос, насколько у нее получится стать хотя бы не отстающей, а догоняющей более развитые страны.

— При «засекречивании» информации, в том числе экономических данных, неясно, насколько реальны планы правительства нарастить ВВП в 2023 году на 3,8%. Пока картина выглядит печально: ВВП снижается, реальные доходы белорусов падают, количество занятых в экономике сокращается.

Стоит ли надеяться на рост или хотя бы восстановление экономики в следующем году?

— Очень сложно сказать что-то определенное. Может быть, мы увидим некоторое восстановление, скажем, не 3,8%, а 1-2%. Но вполне возможно, что усилятся и кризисные моменты. Прогноз ведь зависит не только от того, как будет себя чувствовать белорусская экономика, а что будет происходить в мировой.

Тут вопрос, как будут развиваться экономики других стран, каковы будут цены на энергоносители, на калийные удобрения (если на них снизится спрос и цена, как было уже не раз, то, соответственно, снизится и рост поступлений от экспорта). И большое положительное сальдо внешней торговли, которое мы видели в 2022-м, скорее всего, в следующем году сократится, а это может повлиять на валютный рынок.

Поэтому говорить о реалистичности планов белорусского правительства рано — кто знает, что случится даже в ближайшие полгода? Слишком много факторов неизвестности и рисков, которые, к сожалению, сохраняются.

— Что в условиях полной неопределенности можно пожелать Беларуси и белорусам в 2023-м, какие сценарии были бы для нас наилучшими?

— Мы можем нафантазировать различных приятных вещей, но рассказывать сказки людям, думаю, не стоит. Жизнь показывает совершенно другое, и белорусам в этом году, да и в прошлом, приходилось решать множество непривычных задач, чтобы жить в новой реальности.

Например, многие столкнулись с проблемами расчетов за границей, переводов, оплаты карточками, которые не работали, с вопросами, что делать со своими сбережениями, чтобы не потерять их вовсе и получить хоть какой-то доход.

Поэтому я, со своей стороны, пожелала бы, чтобы эта новая реальность не перешла в разряд нормы, не стала обыденностью. Чтобы сложившиеся проблемы ушли, и экономика работала не в «ручном режиме» плановых показателей и жестких указаний, а на основе рыночных условий.

Чтобы законы и нормативные акты не ограничивали, а создавали условия и стимулировали развитие бизнеса и в целом экономическое развитие страны. Чтобы IT-шники не уезжали из Беларуси, а наоборот, за счет привлекательной экономической ситуации появилась возможность привлечь в страну и высококлассных специалистов, и новые технологии.

Все это базовые вещи, которые не являются открытием. Но на их основе происходит экономическое развитие и рост благосостояния людей — реальные доходы растут не за счет фиксированных цен, а потому, что действительно экономика укрепляется. Этого я от души желаю.