Мацукевич: «Вопрос освобождения политзаключенных связан с вступлением западных стран в прямой контакт с официальным Минском»

Лидер белорусских демократических сил Светлана Тихановская обратилась к Швейцарии с просьбой о содействии в освобождении белорусских политзаключенных. Об этом она говорила накануне на встрече с президентом Национального совета Швейцарии Мартином Кандинасом в Давосе.

На встрече Тихановская рассказала о ситуации с политзаключенными в Беларуси и попросила помочь организовать диалог по их освобождению при посредничестве Швейцарии.

Насколько реально реализовать данный сценарий — Филин обсудил со старшим исследователем Центра новых идей, экс-дипломатом Павлом Мацукевичем.

— Сейчас нереально, хотя бы потому, что команда Тихановской видит себя стороной этого диалога, а Швейцарию — посредником. Но дело в том, что режим не видит ни Светлану Тихановскую, ни Кабинет, и вообще демократические силы в упор не замечает, и вряд ли в ближайшее время, если ничего не поменяется, увидит их в качестве субъекта, с которым о чем-то можно было бы разговаривать. Он видит их в тюрьме, на скамье подсудимых, но не за столом переговоров.

Поэтому эта идея не имеет на сегодняшний день серьезных перспектив. Хотя Швейцария с учетом того, что имеет контакты с режимом, имеет своего посла в Минске, может обсуждать с представителями режима возможное освобождение или какие-то важные с точки зрения белорусского кризиса вопросы.

У Швейцарии есть положительный опыт освобождения Натальи Херше из тюрьмы.

— Если Швейцария будет одной из сторон переговоров по освобождению политзаключенных, как это может выглядеть?

— Смотрите, что вообще в принципе представлял диалог Швейцарии с властями Беларуси по вопросу освобождения Натальи Херше. Ключевым в этой теме была очень сильная мотивация Швейцарии начинать этот диалог. Позиция Швейцарии как европейская заключалась в непризнании режима. Страна присоединилась ко всем санкционным пакетам ЕС и к изоляции режима. Но была сильная мотивация решить проблему.

Наталья Херше имела два паспорта — белорусский и швейцарский, который обеспечил необходимую мотивацию, чтобы Швейцария занялась белорусским вопросом как своей проблемой, как своей головной болью. И занималась она нестандартно с точки зрения тех подходов, которые демонстрирует Запад. То есть она пошла на прямые контакты с режимом, на аккредитацию своего посла.

Хотя опять же у Швейцарии как нейтральной страны есть такой принцип, что она признает страны, а не правительства. Но белорусская сторона трактует направление посла и вручение новым послом верительной грамоты как признание со стороны Швейцарии Александра Лукашенко как главы государства.

В этом смысле такие подходы нестандартные с точки зрения тех, которые сегодня доминируют на Западе и которых придерживается и Кабинет, и Офис Светланы Тихановской, могут дать определенный эффект. В тех случаях, когда политзаключенные выходили на свободу, все это было результатом прямых контактов с режимом.

Соответственно, если мы хотим чего-то добиться от режима, то первым условием являются непосредственные контакты c ним. Эти контакты невозможны между Кабинетом и режимом. Попытка налаживания такого уровня контактов была, когда Австрия организовывала в Вене конференцию около года назад, с целью свести стороны — демсилы с официальными представителями Беларуси.

Но официальные представители Беларуси на эту конференцию не поехали и ехать не собирались. Поэтому в этой во всей схеме Кабинета за столом нет. И если Кабинет и далее будет обставлять переговорный процесс, ставить условием необходимость своего участия в нем, то он не состоится.

Другое дело, что западные страны в тех случаях, когда у них были мотивы, связанные с необходимостью освобождения конкретных людей, не спрашивали мнение Кабинета или Офиса Светланы Тихановской или кого бы то ни было, а просто шли на прямой контакт с официальным Минском.

— Как вы считаете, что могло бы посодействовать освобождению политзаключенных?

— Очень много уделяется внимания теме отмены санкций. Я думаю, что такие перспективы отсутствуют. Во-первых, потому, что отменять их достаточно сложно. Пакетов уже много, как и стран, которые ввели их. Другое дело — не вводить дополнительные санкции.

Война и соучастие Беларуси продолжается, но невключение Беларуси в эти санкционные пакеты по крайней мере может служить сигналом к тому, что Запад не закрыт по отношению к Беларуси и заинтересован в том, чтобы соучастие Беларуси в войне не переросло в участие или в сохранении статус-кво.

Если говорить о санкционной проблематике, наверное, идеальный вариант, чтобы она осталась на такой стадии, чтобы Беларусь не приняла участия в войне, а новые санкции не вводились.

Вопрос освобождения людей в большей степени, как мне представляется, связан с прямыми контактами, с вступлением западных стран в прямой контакт с официальными властями Беларуси по этому вопросу. И обсуждение его, составление дорожной карты, взаимных условий, уступок, пошаговой стратегии — то есть предметное обсуждение этого вопроса.

Это может занять очень много времени, но на выходе в любом случае это даст свои результаты в виде освобождения кого-то конкретно.

— Как думаете, пойдет ли Запад на эти шаги или тема белорусских политзаключенных в условиях соучастия Беларуси в войне отошла на второй план и мало беспокоит западных политиков?

— Ключевой вопрос, на мой взгляд, это не санкции, а мотивация. Если есть мотивация, тогда можно решать вопросы. Опыт США, Швейцарии и Израиля показывает, что это возможно. Вопросы решались без ослабления санкционного давления, оно только наращивалось.

Швейцария, освободив Херше, после этого присоединилась к двум пакетам санкций и не смягчала санкционного давления. То же самое с США. Вышел на свободу Шкляров — санкционное давление начало нарастать.

Чтобы эту мотивацию создать, могут способствовать демократические силы правильной постановкой вопроса. Она заключается в понимании своего места в решении этого вопроса на данном этапе. А это понимание означает, что места за столом пока нет.

Это нужно признать во имя важной и высокой цели освобождения людей и способствовать налаживанию этих контактов, то есть стимулировать их, обратившись к тем странам и организациям, от которых это может потенциально зависеть. Это может зависеть от Швейцарии и США, потому что у них есть этот опыт.

Можно усилить вовлеченность Штатов в этот процесс, если стимулировать процесс возвращения в Минск американского посла. Спустя два с половиной года после выборов надо смотреть на послов не как на инструмент изоляции, а как на возможный инструмент решения каких-то вопросов. Для того, чтобы что-то решать, американский посол должен быть не в Варшаве, а в Минске. и может быть, он кому-то чем-то окажется полезен.

Опять же с точки зрения войны и мира, возможно, имеет смысл предоставить Александру Лукашенко то поле для маневров, в котором он нуждается, чтобы обеспечить или каким-то образом гарантировать неучастие Беларуси в этой войне или хотя бы сохранения статус-кво. Да, это значит пойти навстречу Лукашенко, но это значит, возможно, решить какую-то более важную задачу с его помощью.

Если мы считаем, что сегодня ключевая проблема — это даже не белорусский режим, это не Лукашенко, а война и возможное участие в ней Беларуси, то тогда, наверное, нужно решать эту проблему, и поскольку Лукашенко у власти — с его помощью. А ему для этого, очевидно, не хватает поля для маневра.

Если мы зададимся вопросом, решает ли уход Лукашенко с поста президента сегодня или уход его от власти вопрос участия или неучастия в войне. Думаю, ничего он не решает. Потому что контроль России над Беларусью чрезвычайно высок, и он нарастает по мере санкционного давления, хотим мы этого или нет, нарастает ежедневно.

Единственный, по сути, как бы это ни звучало, игрок в белорусском поле, который может этому сопротивляться потенциально, это Лукашенко, потому что как он не хотел отдавать свою власть на честных выборах и отдавать ее победившему кандидату, он точно так же не хочет делиться ею с Кремлем.

…Ради чего политзаключенным сидеть? Нет никакого смысла. Когда после выборов начался протест, появилась какая-то перспектива, что узники совести выйдут на свободу. Уже полтора года как нужно полностью поменять тактику. У меня ощущение, что Кабинет по-прежнему живет ситуацией сентября-октября 2020 года, а она уже не такая. Плюс война. Совершенно другого масштаба проблемы стоят.

При всем при этом никто не может дать гарантий, но никто не мешает попробовать, потому что вопрос состоит в том, что западные страны вообще ничем не рискуют. Могут попробовать, у них был положительный опыт, где они потеряли ничего, но решили конкретные задачи. Этот опыт можно масштабировать. Да, это потребует большей вовлеченности.

Опять же у них есть другой опыт и с Ливией, и с Ираном, где они вовлекались в процесс, создавали переговорные группы, тратили силы и энергию, вели переговоры и решали проблемы. А так ввели санкции — это выглядит как попытки сделать больно, наказать. Разве это что-то решает?

Ввели визовые ограничения для ответственных за судебные процессы по КС, конкретным персоналиям. Ну да, вы не хотите видеть этих людей у себя в стране, все понятно. Они туда и ехать не собирались. Вроде как отреагировали. И что это решило? Ничего. Все остались на тех же местах.