«Эта упрямая беларуска». Женщина, которая возвращала свет и краски мира больным

Медицинская династия

Мать Татяны Бирич, Мария Леонтьевна, была акушеркой в деревенской больнице в Лошнице (Борисовский район), а отец Василь Самуилович — учителем, который, к слову, не только вытянул из безвестности здешнее народное училище, но и изобрел понятное наглядное пособие по арифметическим действиям.

Вдохновившись его примером, после школы Татьяна сама пошла работать учителем начальных классов и даже окончила педагогические курсы, но потом окончательно решила, что хочет — как мама, лечить и спасать людей. Тем более, на соседней улице практически все ее земляки больны трахомой (хронический конъюнктивит, часто ведущий к слепоте — С.), и никто не мог им помочь.

В 1923 году Бирич окончила медфакультет в Минске, прошла ординатуру при глазной клинике и аспирантуру при Академии наук БССР, потом стажировалась в Москве и Одессе, и уже доцентом вернулась в Минск.

Всю войну она лечила раненых в госпитале при медицинском университете Саратова, спасая и зрение, и жизни — многие бывшие пациенты после победы приезжали специально, чтобы поблагодарить чудо-доктора.

Пример оказался заразителен настолько, что дочь Татьяны Бирич, Тамара, также стала офтальмологом — а потом и профессором и заслуженным врачом Минска.

Жизнь за двоих

Растить дочь ей пришлось в одиночку: мужа, Андрея Шинкевича, репрессировали в 1938-м. Почему не «взяли» и ее, неизвестно — то ли молодая врач-окулист уже не просто подавала надежды, а играла заметную роль в беларусской медицине, то ли просто кто-то пожалел беременную женщину.

Так или иначе, мужа она больше не увидела, он погиб в ссылке. А реабилитирован был лишь после смерти Сталина, как следовало из документов, полученных семьей, «за отсутствием состава преступления».

Возможно, поэтому она словно бы спешила жить за двоих: дочери стала и родителем, и другом, каждые выходные водила ее в театр, совмещала чтение лекций в институте, операции, консультации больных, написание статей.

Многие удивлялись, откуда в этой невысокой женщине столько внутренней силы и умения в нужный момент «включить» командный тон, когда надо — не повышая голоса, мягко указать на ошибку, а в других обстоятельствах — тепло и спокойно подбодрить самого нервного пациента.

В 1961 году о докторе и ее пациентах сняли документальную ленту «Человек должен видеть».

Упрямая беларуска в Саратове

Застав начало войны на смене в 1-й Советской клинике (ныне минская больница имени Клумова), она сначала организовала эвакуацию пациентов и персонала, и только потом, когда приемный покой был уже разрушен бомбежкой, отправилась в Борисов к родителям и дочери Тамаре.

Пешком, даже не подумав, что могла бы подъехать с эвакуационным поездом. Еле убедила принципиального отца, что нужно эвакуироваться, а сама попросилась встать на учет в военкомате, добралась до линии фронта, а оттуда до Саратова.

В этом городе она проработала всю войну — консультантом эвакогоспиталя, затем начальником военного отделения клиники глазных болезней. Военврача второго ранга в Саратовском госпитале не просто так за глаза звали «этой упрямой беларуской». Она не боялась спорить и даже диктовать, если чувствовала свою правоту.

Вот Бирич уговаривает коллег доверить ей операцию — раненый из-под Сталинграда, контузия, решили удалять левый глаз, чтобы не потерять и правый — а она упросила попробовать спасти. И спасла. Рука не дрогнула, даже когда от «прилета» в операционной выбило стекла — твердость рук и филигранность движений доктора Бирич вспоминали едва ли не все ее ученики.

А вот она «донимает чистотой» санитаров, убеждает коллег, что в таких условиях работать нельзя — и в свободное от дежурства время сотрудники госпиталя не просто убирались, а сделали ремонт помещений, побелили стены и потолок. И потом — когда неугомонная доктор все успевала? — медработники и пациенты, которые шли на поправку, на 5 гектарах земли, которые выделил местный колхоз, выращивали для госпиталя картошку, овощи и арбузы.

Словом, осенью 1945-го ее провожали обратно в Минск буквально со слезами на глазах, и отпускать не хотели.

Испытано на себе

Метод оксигенотерапии — инъекции кислорода под слизистую глазного яблока — позволил спасти зрение тысячам людей. Но прежде всего Татьяна Бирич опробовала его сама. И только убедившись в безопасности, провела операцию для группы солдат, которые отравились метиловым спиртом.

Та же история значительно позже была с лечением туберкулеза глаз: стрептомицин врач вначале ввела себе. Результат — эффективный метод борьбы со страшной болезнью и спасение людей, которые прежде были обречены на слепоту.

Криогенный метод (применение холода) позволил проводить успешные хирургические операции на хрусталике глаза. В СССР этой методики не знали — фактически, Бирич стала первопроходцем, взяв на вооружение методику польского офтальмолога Тадеуша Крвавича и начав удалять катаракту с помощью криохиоургии.

Наконец, первые пункты профилактики и лечения «ленивого глаза» и косоглазия, а также кабинеты по подбору и изготовлению контактных линз появились в Беларуси также благодаря ей.

Звание и кофточка

Сразу после войны Татьяна Бирич возглавила кафедру глазных болезней Минского мединститута — и проработала здесь следующие 40 лет.

Она первой из беларусок получила научную степень профессора (1948), тогда же стала Заслуженным врачом БССР. С присвоением последнего, к слову, вышла забавная история. Вместе с удостоверением доктору вручили отрез хорошей, дорогой материи на кофточку — а вот само удостоверение перепутали.

Только дома ошибка выяснилась: ей досталась «корочка» заслуженного учителя БССР Платона Бирана. Хорошо, что они как раз на церемонии познакомились и обменялись адресами, а потому путаницу при следующей встрече устранили.

Спустя несколько лет сын Платона, Владислав Биран, стал окулистом и многому научился как раз у Татьяны Васильевны, которая впервые в стране проводила уникальные операции по лечению слепоты и удалению катаракты.

Научный подход

Вся в науке — это про Татьяну Бирич, которая нередко забывала о собственном комфорте, погрузившись в исследования. Притом область ее интересов чрезвычайно широка: тот самый инфекционный конъюнктивит-трахома, от которой страдали ее односельчане и в лечении которой БССР стала первой среди всех советских республик; глаукома, ее причины, медикаментозное и хирургическое лечение; трансплантация тканей в офтальмологии, пластика век; травматизм органов зрения у детей, — Бирич автор более 250 научных трудов, в том числе 4 монографий.

Научные работы, между прочим, она писала на разных языках, свободно владея английским и немецким, книги — по-русски, чтобы они были доступны всем советским офтальмологам. А вот преподавать любила и умела по-беларусски.

Как рассказывал ее правнук Франтишек Терешко, Татьяна Васильевна всякий раз спрашивала студентов, на каком языке с ними общаться. И если слышала, мол, «конечно, по-русски», полушутя убеждала, что по-беларусски интереснее: «Як будзе па-беларуску «радужная оболочка?» Вясёлкавая абалонка. Бачыце – гэта весела».

Помимо науки, Татьяна Бирич всю жизнь была и общественницей: завкафедрой, главный офтальмолог Минздрава, член разных комиссий и комитетов. А в 1963-67 годах — депутатом, заместителем председателя Верховного совета БССР.

Человеческий фактор

Ученым сухарем Татьяна Бирич не была — сохранила и сострадание к больным, и теплое, даже несколько материнское отношение к ученикам. По словам младших коллег, с профессором можно было поговорить не только на профессиональные темы, но и, например, о свежих балетных постановках, спектаклях в Купаловском, который очень любила, о театре и искусстве вообще.

А еще она не отказывала в просьбах, если могла помочь, и лично отвечала на письма бывших пациентов, которые просили совета или высказывали слова благодарности.

Вот, например, одно из таких писем, хранящихся ныне в музее истории БГМУ: фотокарточка, на обороте которой — признание: «До последних дней своих, пока будет биться мое сердце, я буду помнить о Вас как о неутомимом борце за каждый процент зрения человечества». И подпись: «бывший пациент 73-й палаты глазного отделения Помазуновский В.А. (отслойка сетчатки)».

«Для мамы не имел значения статус пациента, ко всем она была одинаково внимательна, не считалась с личным временем», — вспоминала дочь Тамара Бирич, как ее знаменитую маму могли среди ночи вызвать в травомпункт при «глазной» больнице, и та не отказывала и не жаловалась.

Как-то на медицинском съезде «товарища Бирич» очень хвалил один профессор, после прислал телеграмму, поздравляя с достижениями и обращаясь в мужском роде. Профессор в ответ прислала ему открытку всего с двумя словами: «Татьяна Бирич».

Сама она при этом отличалась удивительной скромностью, и не задумываясь, отказалась как от «номенклатурной» дачи на Нарочи, так и от дефицитных мебельных гарнитуров «по блату».

А вот за своим внешним видом строго следила: поскольку профессор была ниже среднего роста, то постоянно носила каблуки. Даже в операционной под бахилами. Умела носить строгие деловые костюмы с неизменной белой блузкой, но уютнее всего, кажется, чувствовала себя во врачебном халате и шапочке.

В феврале 1993-го она тоже не думала о себе: сделав доклад в Академии наук, провела несколько срочных консультаций, встретилась со студентами на лекцию и уже дома прилегла отдохнуть, прежде чем составлять план на завтра. И — просто не проснулась.